Видать, боится она на шхуну идти. Боится того, что придется рассказать тем, кто там остался, о том, что случилось с обозом. Придется переживать все заново, нападение, бой, смерть отца. Придется брать в свои руки управление тем, чем должен был управлять отец, и она страшится этой ответственности, поэтому и оттягивает свой приход туда всеми силами.
– Туда. – кивнул он. – Они невозбранно к себе пускают одно судно от нашей Церкви, одно от турецких муфтиев, и одно от франков, с иезуитами. Никогда их пальцем не трогали и всегда отпускали. Ну и курьерская яхта к ним забегает, через нее вся переписка о выкупах и прочее.
– Да, наверное, – вынужден был согласиться я. – Но есть правил развития таких мест, как Тортуга. Чуть набрав силы, они пойдут с рейдами на острова.
– Я к дороге ходила смотреть, увидела, как ты бежал. – сказала она. – За одна здесь страшно, увидела лицо – не негр, стала звать.
– Нет, пожалуй, – покачал он головой. – Здесь все ясно было. Не ясна до конца функция банды Фомы, кстати… есть идеи?
Шкипер ушел, а задумался о том, что от шока он оправился быстро. И не только он – Иван тот же тоже беду к сердцу близко принял, но про дело не забыл. Да и Вера… Видать, жизнь тут дает поводы к тому, чтобы учиться держать удар. Да и странно было бы, если бы не так. На малых парусных шхунах по морю ходить – это не на круизном пароходе кататься. И через джунгли с обозом вовсе не на «Красной стреле» от Москвы до Питера. Недаром тут у народа револьверы – деталь туалета.