Проехали верхами по набережной двое объездчиков – я разглядел отблеск фонарей в висящих на груди бляхах. Проехали спокойно, шагом, свернули из порта на кабацкую улицу, где мы сегодня искали Игнатия.
По Семену не было заметно, что они «просто беседовали». Он был мрачен, надут, и к тому же еще заметно пьян. Круглое красное лицо покрылось потом, от которого борода слиплась сосульками, рубашка тоже промокла от пота – на спине и подмышками расплылись большие пятна. Жилет Семен снял и держал в руке, толстой и заросшей рыжими волосами.
Прически у женщин тоже были не из девятнадцатого века. Были косы, по одной и по две, висячие и свернутые в узлы, были и просто привычные нам «каре», без всяких хитростей, а были и «конские хвосты», причем носились они все больше с забавными плетеными шляпками, больше напоминающими жокейские шлемы. Хотя, женщины есть женщины, стиль и даже мода во всем этом прослеживались, и в одежде, и в прическах, и в обуви, да и украшениями они не пренебрегали. Заметны были и крашеные волосы у некоторых, и мейкап на лицах. Но так все, умеренно, не оголтевая.
Океан, захлестнувший мир, избавил жалкие остатки человечества от многих бед, смыв и разрушенные реакторы, и остатки вредных производств, кануло в Лету и ядерное оружие, похоже, потому что книга о нем уже нигде не упоминала. Впрочем, мне ясно виделось, как сдвигающая во время землетрясения земля плющит ракету в шахте. Но кроме опасного, людей избавило еще и от нужного. Не сохранилось ничего, кроме руин. Настоящих руин, таких, где камня на камне не оставалось. И это там, где еще оставалась суша.
«За одна здесь страшно»… Я, если бы даже захотел, точно так фразу построить не сумел.
– Не делай так больше. Семен! – напутствовал я его попутно. – Женщина выбирает кавалера, а так ты, дурак, ничего не добьешься, понял! Ну, н-на тебе еще, раз не дошло…