— Ты на ночь торжественные речи читал? — поинтересовалась я.
— Буду, конечно. За кого ты меня принимаешь?
— Это я еще не начинала выть, — предупредила я, потирая щеку. — Мог бы и воды попросить у целителей, а не бить.
Я насторожилась и, посмотрев на себя в зеркало, с трудом подавила вопль ужаса. То, что получилось, было достойно показа на уроках по некромантии для продвинутых: простыня пропиталась дорогостоящим средством и покрылась отвратительными пятнами. Из импровизированного савана торчали зеленые руки, ноги были обуты в шлепанцы, которые вполне походили на белые тапочки, а увенчивала это все физиономия неописуемого цвета с накрученной на волосы, во избежание их загрязнения, тряпкой.
— Я с тобой разберусь, — пригрозил он, одергивая юбку, чтобы не торчали ноги, которыми я старалась его пнуть.
— Твои ребята не поймут, если ты перейдешь дорогу Ирге, — сказала я и осознала, что мой язык, как всегда, сослужил мне плохую службу.