– Нет, не уговаривай – это не по моей части, – лохматый улыбнулся. – Стен у меня своих не имеется. Город чужой. Бабка здесь – да и та не родная. Я ей тридцать «корон» отвалил, чтобы меня внуком признала. Так что, я вроде по закону каннутский, но кровь лить за славный город спешить не буду.
– Чувствительной меня назвать нельзя, но меня с этих людских развлечений воротит, – заметила Эле по возвращению с рынка.
Костяк посмотрел на подружку снизу вверх. Лицо у него от напряжения было кирпично-красным. Окинув взглядом комнату, парень плюхнулся на задницу и принялся отдуваться.
– Взял и всё испортил, – упавшим голосом сказала Даша, и уткнулась лицом в колени.
Узкие губы груага дернулись в подобии улыбки. Он чуть повел четырехгранным жалом своего короткого копья.
– А ты меня за Навьи камни извини. Слушай, Костя, мы так и будем, как идиоты извиняться?