Карась не стал отрицать, снова заглянул в зал.
– Нормальные. Подъем небольшой, темные пройдут даже без провожатых. А вот в руднике… Там ведь ствол основной один под гору идет, а вот выходов из него десятка два, не меньше, это то, что я знаю, а там ведь и заброшенные могут быть, и полузасыпанные… Руднику лет двести, если не больше… Перекрывать нужно ствол – туда темные дойдут, – но черные-то лезут через все выходы. Придется чистить все боковые ветви. А у тебя только полторы сотни молодняка.
– Мертвых – и горбуна, и его слугу – захватите с собой наверх, положите в лавке и денег оставьте. Змеек десятка три.
Запретов в Базаре было немного, но соблюдать их следовало строго и неукоснительно.
– Ты даже не понимаешь, что говоришь! – всплеснул руками горбун. – Крысу рисует специальный человек, рисует так, что подделать трудно. А если увидят подделку, то такому хитрецу долго не жить. В каждом квартале его смотритель, тут не обманешь, нет! И отказаться платить – тоже подписать себе смертный приговор.
– Какой отпустить? Убить просил быстро. Палач в городе был мастер своего дела. Умел с рассвета до темноты человека мучить так, чтобы тот каждый миг страдал, но не умер. Полоз просил, а палач – смеялся. Потом взял деньги и вроде как смягчился, пообещал, что быстро все сделает… Ну, как сможет, чтобы люди не сильно удивились. Но казнь длилась до темноты. Уже и люди разошлись, а палач все жилы из Полозова брата тянул. Родственником он того, убитого, был или просто нравилось ему это дело, только казнил он долго… Так долго, что уже даже судьи не выдержали и потребовали, чтобы он заканчивал. Он и закончил… Да так закончил, что брат Полоза всю ночь умирал. До рассвета…