Мать Тристрану ничего не сказала – она вообще редко с ним разговаривала. Куда чаще мальчик замечал, что она внимательно на него смотрит, будто пытаясь извлечь из его внешности ответ на какую-то загадку.
– Не совсем то, что надо. Я скорее спрашивал, нет ли у тебя бабушки – знаменитой волшебницы, или дяди – практикующего колдуна, или родственников-эльфов где-нибудь в генеалогическом древе.
Капитан не расспрашивал пассажиров о том, как их угораздило оказаться на облаке, и Тристран тому несказанно порадовался. Койку ему предоставили вместе с Однессом, первым помощником капитана. Это был тихий джентльмен с широкими крыльями, который ужасно заикался. Ивэйну поселили в каюте Мэггот, и Мэггот уступила ей свою постель, а сама перебралась в гамак.
Тристран шел рядом с единорогом, неся на плече костыль своей спутницы, который он продел в ручку чемоданчика. Странствие не сделалось для него легче, хотя звезда и ехала верхом. Тогда юноше приходилось шагать медленно, чтобы не обгонять хромавшую девицу; теперь он старался, напротив, не отставать от единорога, боясь, что, если всадница вырвется вперед, цепь меж ними натянется, и звезда упадет на землю. Желудок Тристрана негодующе бурчал. Юноша только теперь начинал понимать, насколько же проголодался; вскоре он уже не мог думать ни о чем, кроме своего голода. Тристран будто превратился в сплошной голод, окруженный тонкой оболочкой плоти, зачем-то идущий и идущий вперед на предельной скорости…
Мистер Чарльз Диккенс выпускал по частям свой новый роман «Оливер Твист»; мистер Дрейпер только что сделал первый снимок Луны, запечатлев ее бледный лик на фотобумаге; мистер Морзе недавно заявил, что изобрел способ передавать послания по металлическим проводам.
Наконец Дунстан понял, что особенного в его новой знакомой: ее кисть охватывала тонкая серебряная цепочка, которая сбегала вниз, к лодыжке, и змеилась в траве до самой крытой повозки. Дунстан вопросительно указал на нее глазами.