Судя по ее лицу, Элвиг отчаянно пыталась вернуть себе прежнее присутствие духа и напористость.
Маевский сделал шаг назад и опустился на взрыхленную сотнями ног землю, лег, вольно и непринужденно опершись на локоть, все так же блаженно, идиотски улыбаясь. Положительно, он напоминал сейчас этакого бахчисарайского пашу, развалившегося на ковре с кальяном поблизости и разнеженно созерцавшего своих одалисок (похожую картинку поручик где-то видел).
— Сон, — сказал он, блаженно улыбаясь простиравшейся вокруг реальности. — Кошмар дурацкий…
Цверг не шелохнулся, не изменил положение тела, бровью не повел. Его желтоватая кожа казалась поверхностью отлично высеченной статуи.
— Как обычно с Черными Городами и обстоит, — сухо сказал Сторри. — Уж вам-то, с вашим бесценным служебным опытом, этого не знать…
— Ах, вот оно что… — сказал генерал, убрав улыбку с лица. — Опять, значит… Неисправим. Ну, пусть посидит… Что-нибудь еще?