— Да помилуйте, мастер, в любой момент, — развел руками Шорна. — Мы не так уж и заняты…
— Придержи язык, змейка. Ты живая только потому, что пару ночей под ним старательно елозишь. Не хотим, чтобы он на нас рассердился, только и всего.
Он вслед за полковником и Маевским прошел по гулкой металлической лесенке, спустился на пол и стоял, привычно держа руки по швам, пока полковник отдавал рапорт Зимину. Не слышал, кажется ни слова. Генерал, широко улыбаясь, говорил ему что-то, тряс руку, он оставался равнодушен, желая одного — чтобы все быстрее закончилось.
— Я и забыл предупредить… Не удивляйтесь, когда посмотрите им в глаза.
— Догадываюсь, — сказал поручик, вспомнив клятых бугровщиков. — такова уж человеческая природа…
Какие-то блестящие цилиндрики толщиной в палец, вертикальная катушка, увитая золотистого цвета проволокой, блестящие кружки и стеклянные овалы в металлической оправе — и все это соединено самым причудливым образом… Полковник стоял к ним боком, не заслоняя загадочный аппарат, и они прекрасно видели все его действия. Стахеев привычно повернул один кружок на полный оборот — и вдруг над аппаратом зажглись с полдюжины странных значков, состоявших из повисшего в воздухе света. Через какое-то время они погасли, им на смену вспыхнула новая строчка, опять-таки совершенно непонятная. Стахеев взирал на эти неосязаемые иероглифы с таким видом, словно читал их с легкостью.