Мальчик остался, причем никто этому не удивился.
Омров не любили — даже те, ради кого они проливали свою кровь, относились к ним хуже, чем к шелудивым бродячим псам. Лишь пинки отвешивать не решались, что неудивительно — ну кто в здравом уме рискнет не то, что пнуть омра, а просто косо на него посмотреть? Нелегко решиться на столь безумное деяние, зная, что при самом благоприятном исходе останешься одноглазым — омры не любят, когда на них косятся и способны наказать нахальное око без промедления. Их боялись, ненавидели, тайно презирали и украдкой плевались вслед. И на это были многочисленные причины.
— Сильно много ты умничаешь! Разведем маленький костерок, когда станет совсем темно — никто дыма и не заметит, а вот нам не помешает согреться после ходьбы по этому погребу. Так что нечего спорить! Амидис — пойдем со мной. Разведаем, что там снаружи и прихватим хворосту.
— Пустим не россыпь, а жестяные контейнеры. Те раскроются шагов через сто, и лишь тогда выпустят заряды. Это увеличивает дальность поражения — россыпью мы их уже точно не достанем, — и без предисловий крикнул своему солдату: — Еще чуток вправо спарку разверни! Остолоп! Нам перехлест не нужен — нам площадь пошире надо закидать стрелками! Господин советник — до пулеметов это было лучшее оружие против толпы. На каждый квадратный метр по попаданию приходится, если дистанция оптимальна. Здесь не знаю — далековато уже могли уйти, наобум почти бьем. Но если повезет, и накроем, то мало им не покажется! Убить не убьет, но покалечит, а раненым быстро не побегаешь. Так что достанем…
— Может вы прервете свой изысканный диспут, и поможете разобрать этот завал? — попросил старик, поднимая первый камень.
А чему тут удивляться — это ведь долгожданная смерть пришла.