Сиверсон спустился на тротуар и взял Питерса под руку.
— Ну… вы оставляете что-нибудь на ночь на дворе, а утром не можете найти.
Комов, не замедляя шага, поглядел в небо, прикрываясь ладонью от солнца.
К платформе, прихрамывая, приближался старый седой негр в белом халате. Женя узнал его — это был профессор Ломба.
— «Синие поля», — сказал Панин. — Транслировали из Аргентины.
Под стеклянным колпаком на наклонной полированной доске лежала голова — сильно сплющенная по вертикали, голая и черная, с плоской овальной лицевой частью. Кожа на лицевой части была гладкая, как на барабане, не было ни рта, ни лба, ни носовых отверстий. Были только глаза. Круглые, белые, с маленькими черными зрачками и необычайно широко расставленные. Правый глаз был слегка попорчен, и это придавало мертвому взгляду странное выражение. Лин — превосходный таксидермист: точно такое же выражение было у четверорука, когда Охотник впервые наклонился над ним в тумане. Давно это было…