Веник чем-то гремел в гостиной, что-то там у него падало и звенело, потом заговорил телевизор, и эти звуки — свидетельства чужого присутствия — не давали Данилову сосредоточиться.
— Это хорошо, — похвалил Данилова милицейский, — хорошо, что остались, нам возни меньше. Адресочки? Фамилии?
Марта всхлипнула, схватилась за горло и рванула тяжелую дверь. Воздух, которым можно было дышать, а не заталкивать в себя кусками, ринулся навстречу.
Данилов так любил своего сына, что ему было немножко стыдно. Даже ночью, вставая к нему, — любил.
Он открыл глаза. Ничего не изменилось. Оно лежало на его постели.
Очень заинтересованный, Данилов приткнул свою кружку на кучу бумаг и взял газетенку.