— Данилов, принеси мне мою сумку, — попросила она, не отрываясь от экрана, на котором эскадра космических истребителей затеяла галактическую войну, — а еще лучше достань из нее очки.
— Ты что такой ужасный? — спросила она, когда он притормозил рядом и выбрался наружу. — Опять что-то стряслось?
Тут что-то произошло у Данилова в голове, как будто щелкнул выключатель и зажегся свет.
Он никогда не понимал смысла этой мудреной мудрости.
«Появляемся мы с девушкой и начинаем крушить и ломать дом. Резать гобелены. Сдирать покрытия. Потрошить шкафы. Вываливать густую краску на мозаичные теплые полы. Мы бьем по голове охранника так, что раскраиваем ему череп, и тащим его через кухню, и бросаем его истекать кровью, и перешагиваем через него, все еще живого, и продолжаем наше веселое занятие. Все это — мы».
Пахло тальком, кремом и его, Данилова, ребенком.