Он засмеялся над собой и захлопнул форточку. Он никогда не умел жалеть себя и, если случалось пожалеть, сильно этого стеснялся. Даже перед самим собой стеснялся.
— Но даже если бы она тебя просто покалечила, — закричала Марта, — все равно тебя увезли бы в больницу и ты не прочитал бы этого дурацкого послания на зеркале!
— Я не посмотрел, — сказал Данилов виновато, — плохо у меня получается быть детективом.
— Данилов, у меня одна-единственная мать, и ее действительно зовут Надежда Степановна.
На улице опять шел чертов снег, от которого Данилов не знал, куда деваться.
Темных было сто тридцать три, а светлых сто тридцать четыре. Он подсчитал.