И когда он ее поцеловал, она заплакала и плакала до самой Москвы.
Хрупая стеклом, он решительно прошел в сторону кухни, и Марта двинулась за ним, как на поводке, неся в охапке его дубленку. Мех внутри был мягкий, нагретый Даниловым. Марта задышала в этот мех, и жить сразу стало как-то полегче.
Данилов знал, что борется за жизнь, как тот, на худых жилистых лапах, и азарт у него был самый что ни на есть неподдельный.
Тут у него зазвонил телефон, и он ответил, потому что, как только он увидел Марту — живую, невредимую и с тортом, — моментально вернулось все остальное, включая убийство, милицию и темную лужицу на полу.
— Зачем? — спросил Данилов и медленно полез в карман за сигаретами.
— Алло, — сказал он, когда ответили, — мне бы Ивана Терехина.