Никакие родственники его жены, даже те, с которыми он встречался, ничего не могли знать о Марте. Если только не следили за его жизнью с пристальным вниманием.
— Уже все, — хладнокровно заявила Марта, — самое худшее позади. Хуже будет, только когда ты станешь отлеплять пластырь от своей мужественной волосатой груди.
«Ну, тот самый, из янтаря, ты привез мне из Прибалтики, неужели не помнишь?»
Данилов судорожно вздохнул и вытер висок. На перчатке остался мокрый след — след его позорной паники.
Он посмотрел-посмотрел, а потом стукнул по клавиатуре — прогнал кольца и вернул эскиз.
Это был вечный, нескончаемый, опостылевший Данилову разговор — все о том, что он виноват.