И той последней ночью, да, моим желанием было спасти Китнисс. Но даже не зная о повстанцах, я не чувствовал, что это правильно. Все было слишком сложно. Я сожалел, что не сбежал вместе с ней раньше, как она предлагала. Но на тот момент никакого выхода не было.
Возражать? Как я могу возражать, когда она была замучена до смерти Сноу после Двадцатипятилетия Подавленият? У меня нет никакого права возражать, и она знает это.
Я проголодалась, а тушеное мясо такое вкусное - говядина, картошка, репа и лук, в толстом слое подливки - я заставила себя съесть это медленно.
Потому что всего на мгновение она замечает меня, ее губы формируют мое имя.
Когда переродки достигают моста, его остатки уже тонут в кипящей смеси.
Чтобы смерть Пита была на моей совести до конца моей жизни, сколько бы мне не осталось.