Когда совещание закончилось, было уже поздно.
«Главное, чтобы большевики не узнали, что в плен пришел сам, да еще и с оружием. Тады и расстрелять могут, ежели попадусь им обратно. Ну да ладно. Бог не выдаст, свинья не съест, а коли, живы будем так и не помрем. Еще бы хорошо, чтобы офицер попался не из молоденьких. Лучше постарше. Молодые больно рьяные, понимают мало, а вот приказать раздеть, да запороть шомполами, могут».
— А в этом ключ, — заявил Леха. — Все остальное нюансы. Самое главное — это различие культур, которое образовалось между народом, простыми людьми, с одной стороны, и дворянством и интеллигенцией, с другой, а творчество Льва Николаевича — прекрасный показатель этого разрыва. Это корни проблемы. Толстой, который был с одной стороны интеллигентом, а с другой еще и графом, видимо это понимал. Иначе откуда все эти толстовки, сохи, «Филиппки» и вообще толстовство. Только он объяснить этого не сумел. Потусовался с народом, а потом бросил соху и написал «Анну Каренину». Что очень показательно.
Я немного смутился, а Леха еще выпил и, как говорится, «Остапа понесло».
Прибывают как войска, так и обмундирование, продовольствие и снаряжение.
После этих слов все задумались, и разговор перешел в какую-то другую плоскость. Через некоторое время я все же спросил.