Обернулся. С севера, из тех мест, куда они направлялись, вставала полоса почти непроницаемой багровой мути, заволакивавшей небо с пугающей быстротой. На ее фоне вдруг поднялись, дрожа, трепеща, колышась, контуры какого-то дворца, белоснежного и прекрасного, с минаретами по бокам и заостренными яйцевидными куполами. Мазур знал, что ему не мерещится, что он и в самом деле это видит, существующее независимо от его мозга.
Он сделал шаг вперед, одновременно открывая ту самую синюю коробку, достал из нее регалию, выпустил коробку не глядя, и юный полковник, конечно же, успел подхватить ее на лету. Тут только Мазур опомнился, без всяких мыслей и эмоций, подчиняясь скорее въевшимся в подсознание уставным нормам, тоже шагнул вперед, и они встали лицом к лицу. Президент и генерал в одном лице с приобретенной за последние два года сноровкой вмиг прикрепил к его белоснежной рубашке помянутый высший орден: восьмиконечную звезду золотистого цвета со множеством мелких лучиков меж главными, наложенную на перекрещенные сабли, с эмалевым ало-голубым медальоном, на котором во весь опор несся куда-то лихой всадник с воздетой саблей.
– Прежде всего мне хотелось бы извиниться – не за себя, за других. Понимаете, сначала у нас нашлись люди, которые сгоряча посчитали, что вы, что ваши… В общем, первым предположением было, что Советский Союз по каким-то своим высшим соображениям решил подкармливать Джараба. Во-первых, давно известно, что политика, увы, выписывает порой и более причудливые зигзаги, она руководствуется не эмоциями, чувствами, дружбой, а голым прагматизмом. Во-вторых… Право же, предпочтительнее было считать, что это политическая комбинация, пусть и обидная для нас, нежели допускать, что советский генерал оказался… оказался тем, чем он есть.
Мазур, не размениваясь на пошлую перебранку, попросту врезал высокопревосходительству носком ботинка по нижней конечности, а когда оно, превосходительство хреново, стало падать, добавил легонько прикладом по сытой роже. После чего воцарилась тишина и порядок. Присутствующие вмиг сообразили: если уж непреклонные налетчики в грош не ставят самого старшего здесь по званию, то с теми, кто помладше, могут обойтись и вовсе уж непочтительно…
«Черт, что же это все значит? – подумал он. – Неужели в этой вонючей истории с оружием замешан некто, сидящий настолько высоко? А иначе и не расценишь… Кто?»