Джин не знает куда деваться от смущения. Сначала она все отрицает. Потом ссылается на особый случай, который не может стать общим правилом. Но стоит мне заикнуться об адвокатах и европейских правах человека, она сдается.
— Я лучше прогуляюсь и соберусь с мыслями. — Я жалко улыбаюсь. — Спасибо. За все.
— Ты же говорила, он твой. А я все испортила. Теперь все изменилось?
— Что это еще за «ответственность»? Неужели теперь призывают к ответу за отношения с мужчинами?
Мы скрываемся в небольшой комнатке. Располагаемся за столом, и Марк достает карандаш и бумагу.
— Конечно, — негодую я. — Конечно, уверена. Ну все, иди.