К моему ужасу, Сэди просачивается сквозь стеклянную стену, ноздри у нее раздуваются, глаза сверкают. Я отшатываюсь от надвигающегося грозного призрака.
Но сейчас не время для слез. Без Диаманты до ожерелья не добраться. Если я не хочу потерять его навсегда, лучше ее не злить.
— Нет, — печально улыбается он. — Ты прекрасно обходишься без меня.
Каждый вечер, после того как Кейт уходит домой, мы сидим с Сэди на кровати и болтаем. Вернее, она рассказывает о себе. Это я попросила ее об этом. Я хочу знать все: важное, случайное, особенное, банальное… в общем, все. Она сидит, поигрывает бусами и болтает без умолку. Частенько она перескакивает с одного на другое, я не всегда могу уследить за ходом ее мысли, но постепенно картина вырисовывается вполне ясная. Я уже знаю о надетой на ней в день объявления войны восхитительной шляпке, о потерянном кожаном чемодане со всеми вещами, о морском путешествии в Соединенные Штаты, об ограбивших ее в Чикаго гангстерах и спасенном ожерелье и даже о том, как она танцевала с будущим президентом…
— Никто. Сейчас специально этому не учат, просто смотришь, как это делается, и повторяешь.
Кейт тоже любит повторять мантры Натали. Мы без конца цитируем их друг другу. Жаль, что они совершенно бесполезны в нашей работе. Не отказалась бы я сейчас от мантры, помогающей ответить на вопрос: «А какое отношение ваши предложения имеют ко мне?»