— Ничего не понимаю, — я озадаченно тру бровь, — почему он послал письмо тебе? А не мне?
— Расслабься, — говорит Эд. — И не смейся.
На ощупь ожерелье теплое. И гораздо тяжелее, чем я ожидала. Солнечные лучи отражаются в горном хрустале, бусины сверкают и играют. Мне тут же хочется нацепить эту красоту на себя. Но я не могу этого сделать без разрешения стоящей рядом Сэди.
Изящная кисть с наманикюренными пальцами, вцепившимися в спинку стула. Кисть перетекает в тонкое и очень бледное запястье… Передо мной сидит совсем еще юная девушка. Пальцы ее выстукивают на спинке стула нетерпеливую дробь. Одета она в шелковое бледно-зеленое платье без рукавов, темные волосы коротко подстрижены.
Я совершенно не учитываю, как обычные люди реагируют на слово «убийство».
— Не могу, даже если бы хотела. Извините, это… слишком личное.