Феодосья принялась зевать, потряхивая головой, как телушка, морду которой облепила мошка.
— На что она нужна, гниль-то? — не размежая вежей, пошлепала губами Матрена. — Мертвых срать возить?
— …чтили каменную дубину! — наконец нашелся он. — Приносили ей кровавые жертвы!
— Аз, отче, не подсматривала, так ведь, он так в глаза и лез! Леший, говорю, черт, ты ведь мне око елдой своей кривой выколешь! А он, знай себе, ржет…
— Дондежи, прости Господи, в лоб посохом не вдаришь этакой бабе сущеглупой, все будет веровати в каждый чих! — возмущенно трепыхал власами отец Логгин.
— У иного красавца толк-то есть, да не втолкан весь. У моего супруга Путилушки, слава тебе Господи, лепота при нем, но, ежели бы, не красавец был, я не в обиде: с лица воду не пить, верно, батюшка?