— А ты, Феодосия, теперь, как в баню пойдешь, так и вспомни Римскую империю.
— Да бывалочи спросит: «Ну что, Феодосия? Девства еще не растлила?» Да с тем и отпустит.
— Ну, чего там? — принялась расспрашивать Василиса.
Парашка спешно подтянула с пола грязные ноги, опасаясь явления медведей в горнице.
Феодосья семенила, не поднимая очей, вспыхивая то от срамных приговорок Истомы, то от блудливых словесов золовки. Истома сыпал шутками Марие, но не сводил глаз с ее родственницы, любуясь ее темно-русыми бровями, густыми ресницами, пухлыми ланитами.
Холопка, лупившая зенки на коробе возле двери, хихикнула в ладонь.