Иголка уколола перст, расплылось по небесному шелку темное пятнышко.
Когда тотьмичи достаточно налюбовались мощью Фили, фигуры опустились вниз.
— Жены стесняться — детей не видать, — пробормотала Матрена.
— Изыди, мерзость, из святых стен, — не нашедшись, что ответить, взмахнул батюшка рукавами. — Авдотья же!
— …И начинаешь помаленьку пихать… помаленьку, но крепко… вот эдак! — Юда поколотил сжатым кулаком о другую ладонь. — Чуешь — застопорилось. Привынимаешь тогда балду осиновую, но не до конца, и сызнова с размаху пихаешь…
— Черное млеко? Слыхивал про чудеса, но, про такие?.. — поразился отец Логгин и живо спросил: — Ну-ну?