— Аз вопросивши: мужеские скверны семенные от Бога или от дьявола? — сосредоточенно произнесла Феодосья. — Мне сие непонятно. Если — от дьявола, то почему дитя — от Бога? А если семя мужеское от Бога, то почему называют его скверной, а не плодородием?
— Зато иной прекрасный человек лег, сказал: «Прощай, белый свет и моя деревня» и преставился, — продолжала баять Смерть.
— И было б и хуже, — неизвестно, что имея в виду, ответствовал он.
— Воскрес! — подхватила баба с рогожьей сумой. — Ужо, накажет теперь кровопийц!
— А-а! — басом вскрикнула холопья Парашка.
— Видала? А разбойника не встречала, который осину ищет?