С последними словами, произнесенными Матреной шутливым тоном, жены встали из-за стола, дружно перекрестившись. Мария пошла полежать (Впрочем, свекрови она сообщила, что сядет за изготовление кошеля для супруга своего Путилы. Мария уже второй месяц вышивала узорами кожаный кошель, выделанный из бычьей мошонки). Василиса запланировала пойти побранить холопов за какое-нибудь дело, а если худого не окажется, то так, для острастки. Матрена взялась перебрать в сундучке требуемые для бабицкого ремесла причиндалы. А Феодосья пошла в свою горенку. Прилегла было… Но, мысли обо всем происшедшем, а особливо об услышанном от Матрены, распирали Феодосью, как вешние воды запруду. Она в волнении обошла горницу. Села на лавку. Не усидела, вскочила. Посидела подле поставца, одергивая и теребя скатерть. Но ноженьки сами подняли и понесли ее и от поставца прочь. Возле окна Феодосья взглянула на прялку. «Матрена сказывала, хорошо в кровях красным вышивать», — вспомнила Феодосья. Села на лавку. Достала из резного влагалища крошечные медные ножницы, иглы, тонкую металлическую нить, отливающую красным, золотую канитель, лазоревую ткань. Обвела глазами по ткани круг. Покачала головой, следуя мысленно картине окиянских волн. Зажмурилась на мгновение от яркости светила. Полюбовалась хрустальной твердью. Господи, что измыслила Феодосья? Али крови так на нея подействовали? И сказать, не перекрестясь трижды, страшно. Потому что замыслила Феодосья вышить карту тверди земной и небесной!