— А чадце чем виновато? Этого я не понимаю.
Поскольку была она весьма чумазой на лицо, да и драные бедные одежды оставались от времен юродства, ее миссионерские помыслы были бы последним, в чем могла заподозрить гостью старая чудь. Решив, что бездомная девка просится пустить ее под кров, старушка, промолвив пару слов, спустилась по пенькам, бывшим ступенями, вглубь своего жилища, давая дорогу Феодосье.
— К просвирам сей день не прикасайся, грешница! Ты бы еще в стенах святых аеромантией занялась! Зелья бы наварила на паперти, прости Господи! Птиц принесла да собак навела!
— Упрела, — зычно сообщила Мария и упала на крытую ковром лавку, мимоходом перекрестившись на то место, где висели образа. — Парашка!
— Когда на стог взбиралась, то на подругу взлазила, уж больно высок стог сметан был.
— Погоди, отец родной! Но, ежели во время етьбы нельзя крест нательный надевать, то как же разрешается молитву читать? Ведь молитва суть священная вещь? Значит, крест в етении — грех, а молитва — не грех?