Последние словеса Матрена произнесла густым шепотом.
— И бежали мы, не оборачиваясь, до самой Сухоны, а потом гребли, ели выбрались… Слава тебе, Господи, уберег!
— Целая-то манда дороже сундука денег, — пробормотала она. — Коли вы обо мне намекаете, так за мной хоть варниц и не давали, зато с Путилушкой аз девкой легла и опосля венчания. Аз своего девства не растлила, чего и вам желаю!
— Поцелуй меня, Истомушка мой! — попросила она, прижавшись к скомороху. — Ах, задохнусь! Задушишь же ты меня, скоморох!
— Это какой же Юда? — не вступив в дискуссию о размерах Месяца, нарочито грозно испросил Истома. — Не жених ли, собака?
«Да уж не на соломе, как ты Акульку свою етишь», — хмылился сивый.