— Истомушка, сие аз, Феодосья, — произнесла Феодосья в бок окошечка, не решаясь вновь взглянуть внутрь.
— Гос-с-поди, срам какой! — охнула Матрена. И припечатала. — Озорство сие, а то дак и блуд! От манды должно пахнуть мандой, а не красной Москвой!
Кровь, всего лишь кровь! Хотя и это, конечно, страшно, но все ж таки не сера, все ж таки не смола!
— Чем дело-то кончилось, сын мой? — примиряющее спросил отец Нифонт, втайне согласный, что с иным дьяволом одной молитвой можно и не совладать.
«Заскучала», — с досадой отметил Юда. Но лишь громче и подробнее продолжил изъяснять Феодосье суть действий обсадной колонны.
— Феодосьюшка… Не держи на меня памятозлобия за пясти мои… Бьет муж, значит любит, это тебе каждая баба скажет.