С рассветом Феодосья разбудила мужа. Он сперва мычал и брыкал ногой, не в силах разлепить зенок. Но вдруг вздрогнул и резко сел на одре. Оглядел Феодосью, портище с пятном. Почесал за ухом.
— Волосья-то у Юды жидкие, что холопья дрисня! — вопила Феодосья.
Феодосья так резко открыла глаза и села на одре, что сердце прыгнуло, как заяц.
Отец Логгин пал на колени, охваченный восторгом.
— Обокрали, люди добрые! Как есть, обчистили!
Феодосья опасливо поглядела на Акульку: все ж — таки худо это, что придется ей среди ночи тащиться с домовиной подмышкой.