— Пребываете во тьме язычества! — нашелся батюшка.
Феодосья вздрогнула и вцепилась в свою ношу.
По вздоху Феодосии Юда смекнул, что невесту он вовсе не очаровал, и не сохнет она по нему, розмысле. Но и в голову Юде не пришло, что Феодосия может томиться по скомороху! Лучше бы он дал ей договорить! Лучше бы узнали он и батюшка о событиях! Вырвали бы Истоме пуп, и делу конец! Но, Юда не дал Феодосье слова молвить.
Голос отца Логгина сорвался и дал петуха.
Старший товарищ, исполненный хмурого внутреннего достоинства, лишь сурово сморкался и молча шевелил губами.
— А где же он, баба Матрена? Где чадце Иисус? Пусть его принесут. Надо его покормить.