Давным-давно никто не видел, как у капитана загорались глаза при сообщении о нарушении законов королевства и как он, с ретивостью породистой гончей, бросался по следу. А за кем, скажите на милость, бегать, высунув язык? За мальчишками, стащившими булку с лотка? За торговкой, не уплатившей с товара налог в казну? Так с казны и не убудет. Скажете, за убийцами? Да, но как найти, допустим, злодея, перерезавшего третьего дня семью шорника на улице Сен-Люсьен только за ящичек, наполненный монетами – сбережениями хозяина? Свидетелей никаких, следов – тоже, только пять трупов и разгром в доме, будто после отчаянной драки? Ищи-свищи теперь… А как прикажете отыскать негодяя, прикончившего монаха-бенедиктинца и похитившего суму для милостыни прямиком на кладбище Невинноубиенных младенцев? Ночью прошел дождь, любые отпечатки обуви смыло, да и половина Парижа разгуливает в одинаковых башмаках.