И тут до меня медленно, но доходит, что никто ведь в нас не стреляет! И не стреляет потому, что я этого плюгавого генерала до сих пор на мушке держу! А стоит мне руку с пистолетом от виска его отвести, как затишье это немедленно кончится.
Лев помахал Кате рукой, но она, кажется, этого не увидела. Тогда Гумилев опустил голову и стал высматривать товарищей — один парашют был уже у самой земли, два других медленно планировали в сторону небольшой рощи. Где-то далеко, у самого края горизонта, виднелись очертания больших зданий, вздымались к небу дымные трубы — это была Москва.
— Радиомаяки, — объяснил Хаген. — Когда доплывем до середины реки, сбросим их в воду.
— Нам надо погрузиться метров на десять. Сможете?
— А теперь тихо. Если мы будем орать на всю Неву, русские могут заподозрить неладное.
— Вар и его полководцы приняли печальное, но продиктованное необходимостью решение заколоться собственными мечами из страха перед тем, что их живыми возьмут в плен или что они погибнут от руки ненавистных врагов… Когда это стало известно, то все перестали обороняться, даже те, кто еще имел для этого достаточно сил. Одни последовали примеру своего вождя, а другие, бросив свое оружие, дали себя убить первому попавшемуся врагу, так как никто, даже если бы он этого хотел, не мог подумать о бегстве…