– А какого рода проблемы беспокоят этого несчастного человека? – Осторожно спросил Лонли-Локли.
– Скажешь тоже! – Я не удержался от нервного смешка. – Ладно, я скоро вернусь.
– А, Махлилгл Аннох! Это было его любимое ругательство! Он называл «Доперстами» абсолютно всех, кто имел отношение к другим Орденам! Ну а ваш Лонли-Локли, насколько я знаю, в свое время был послушником… Где он искал Силу, Джуффин?
Трактирщик был польщен, но явно не понимал, за что его хвалят. Джуффин устало посмотрел на меня.
Как бы то ни было, этот потрясающий тип, который мог бы сойти за пожилого близнеца актера Рюдгера Хауэра (если у вас хватит воображения добавить к этому, и без того впечатляющему, образу неподвижный взгляд очень светлых, неожиданно раскосых глаз), словом, этот представительный господин с замашками не то восточного императора, не то лауреата Нобелевской премии и шуточками комика высокого полета, потряс воображение и покорил сердце того прежнего Макса, которого я все еще помню.
«Кино» началось с захватывающей сцены маленькой домашней гражданской войны. Хрупкий старик с красивым изможденным лицом аскета, на котором застыло нелепое капризное выражение избалованного одинокого ребенка, мизинцем трогал воду, которую, преклонив колена, протягивал ему наш знакомец Мадди. Тонкие губы старца искривились еще больше (хотя только что казалось – дальше некуда), в это время ни о чем не подозревающий Мадди встает с колен, идет по направлению к двери… искаженное гневом лицо принимает какое-то дьявольски веселое выражение… бросок… гол! Изящный тазик для умывания из тончайшего фарфора врезается в лоб несчастного, разбивается…