– "Оборванец"?! – Изумленно переспросил я. Дорогое желтое лоохи и шикарные сапоги убитого, кажется, не соответствовали такому определению… И тут до меня дошло! Под этим нарядным лоохи убитый носил старую линялую скабу. Кажется, парень не снимал ее годами. Конечно же, это и было то самое, такое очевидное несоответствие.
– Вот как, оказывается, все было… – Задумчиво протянул Лонли-Локли, когда я наконец заткнулся. В ушах у меня уже звенело, не то от усталости, не то от собственной болтовни. Шурф тем временем поднялся из-за стола. – Я поеду домой, если вы не возражаете, господа.
– Ладно. Тогда прощай. Не забудь рссказать про загадочное усатое создание, когда…
Боюсь, что это мелочное недовольство было последним чувством, которое он испытал при жизни. Прозрачная мерцающая паутина уже светилась на его рукаве. Еще несколько секунд, и парень оказался в центре почти невидимого кокона. Я животом почувствовал тупое облегчение, охватившее беднягу, – все стало просто и понятно: НАДО ИДТИ ТУДА! И рыжий Кропс Кулли медленно шагнул в зеркальную глубину, его беспомощная улыбка была отвратительно похожа на выражение лица окаменевшего сэра Мелифаро, который был таким утомительным и таким замечательным парнем… пока его не поймали.
– Должен же он хоть где-то находиться. – Хмуро буркнул Лонли-Локли. Я решительно распахнул перед ним тяжелую лакированную дверь.
– Когда он поест, он спит? Так!? И ничего не происходит, потому что зеркало спит вместе со своим обитателем? И никакой магии? Правильно?