– Ой, ай, моя рука, – схватился он уже за правую руку.
– Буду. Так надо. Мы в школе проходили – настоящая дружба познается в трудностях и в этой, как его, ну когда не видишь друг друга?
– Да, только отбирать номера для концерта будет учительница музыки. Ты думаешь, ей понравится, как мы с тобой играем «У козы рогатой»? – с явным намеком на неминуемый позор спросил Вася. – Та мама, которая на гитаре умеет, про ежика с дырочкой в правом боку сыграет. А их папа будет свистеть. Наш папа будет свистеть про козу?
– А мы уже сдавали. Пять тысяч, – сказала я.
– Сделайте то же самое, только чуть-чуть короче, буквально на сантиметр, – попросила я мастера, оставила Васю и побежала в аптеку. Когда вернулась, передо мной сидел маленький Федор Бондарчук. Ну, или Гоша Куценко.
Еще я боюсь, что Василия постигнет такое же разочарование, как и меня классе в шестом. Я тоже свято верила печатному слову, точнее, в печатное слово. В книге же не могут написать неправильно. И когда впервые заметила опечатку, то долго считала, что меня обманули, как маленькую. Книги, оказывается, пишут люди… Примерно тогда же учитель для меня перестал быть учителем, а стал просто человеком.