Майк не ответил. Мы прошли еще с километр, сели передохнуть. Я сгреб целую кучу листьев, устраиваясь поудобнее, мальчишка последовал моему примеру. Раньше листья на деревьях опадали только осенью, теперь же сыплются и вырастают вновь постоянно. Даже и не поймешь, чего они падают, такие же крепкие и красновато-бурые, как и те, что остаются на ветках.
Коридор кончается еще одной дверью. Охранник тянется, пытаясь открыть дверь, но я его опережаю.
– Разве плохо я западников переделал? Там уже почти не видно, откуда ноги растут, совершенно самостоятельно все стало!
Ее плечи дрогнули под его руками – в снисходительном отрицании. Минуту они кружились молча.
А что в литературе, что в нашем зеркале жизни? Трудолюбивые производители женских романов охотно размещают страстных героинь на рубеже девятнадцатого-двадцатого веков, писатели-фантасты рисуют ностальгические картины «жюльверновских» миров, все так же популярны Холмс и Ватсон… а заглянитека в книжные рейтинги… чу! кто там, в верхних строчках? Акунин, и кажется мне, что не только из-за литературных достоинств, но и за притягательное время действия. Даже весь наш постмодернизм, копни его поглубже, покажет свои декадентские корни.
– Ну вы же этого хотели, Карина! Вы же мечтали поймать беглеца! Ну так что же – ловите!