— С ним все будет в порядке, — сказал Гарри, стараясь убедить сам себя. — Как ты думаешь, что дальше?
— Желаю тебе — э-э-э — хорошо провести каникулы, — Гермиона неуверенно поглядела вслед дяде Вернону, шокированная его грубостью.
— Нарушение! — кричала она. — Минус двадцать баллов у «Слизерина»! Бродить здесь среди ночи, да как ты посмел…
— Короче, Гарри, — заговорил великан, поворачиваясь спиной к Дурслеям, — поздравляю с день рожденьем! Вот, притащил тут тебе кой-чего — только, кажись, примял по дороге — ну, ничего, все одно вкусно.
Тут Гарри осознал, что стоит с широко открытым ртом — и захлопнул его.
Следующая неделя тянулась невозможно долго. В среду вечером Гермиона и Гарри в одиночестве сидели в гостиной, остальные давно уже разошлись спать. Часы на стене только что пробили полночь, когда с шумом распахнулось отверстие за портретом. Оттуда как чертик из табакерки появился Рон, стаскивая на ходу плащ-невидимку. Он вернулся от Огрида, которому помогал кормить Норберта. Норберт теперь питался дохлыми крысами, причем поедал их целыми корзинами.