Затем, после поворота, провожающие исчезли из виду. Мимо окон мелькали дома. Гарри был очень возбужден. Он не представлял, что его ждет — но, что бы там ни было, все-таки это лучше того, что он оставляет позади.
В лодке было смертельно холодно. Ледяные брызги морской воды и капли дождя заползали за воротник, пронизывающий ветер хлестал по лицу. Казалось, прошло много часов, прежде чем они добрались до скалы, где дядя Вернон, спотыкаясь и соскальзывая, проложил путь к полуразвалившемуся пристанищу.
Зал замер. Улыбки на лицах слизеринцев приувяли.
Таким образом, Гарри отправился в неизведанную темень вместе с Малфоем и Клыком. Они шли почти полчаса, все глубже и глубже в лес, до тех пор, пока дорожка не сделалась практически непроходимой, так густо росли деревья. Гарри показалось, что земля здесь более обильно полита кровью. Ее как будто расплескали из ведра. Должно быть, несчастное создание металось от боли, задевая все вокруг. Сквозь густо переплетенные ветви древнего дуба Гарри увидел впереди прогалину.
Гарри еще никогда не бывал в Лондоне. Огрид, хотя и знал места, явно не привык попадать в них обычным путем. Сначала он застрял в турникете метро, потом громко жаловался, что сидения слишком тесные и поезда слишком медленные.
В «Хогварце» было сто сорок две лестницы: одни широкие и пологие; другие узкие и скрипучие; третьи вели куда-то не туда по пятницам; четвертые — с исчезающей ступенькой где-то посередине, которую надо было не забыть перепрыгнуть. Еще были двери, которые не открывались, пока их вежливо не попросишь или не пощекочешь в нужном месте, или двери, которые на самом деле были вовсе не двери, а самые обычные стены, которые просто очень хорошо притворялись. Кроме того, было очень сложно запомнить, что где находится, потому что все непрерывно перемещалось с места на место. Люди на портретах постоянно ходили друг к другу в гости, а рыцарские доспехи, Гарри был абсолютно в этом уверен, обладали способностью самостоятельно двигаться.