Госпожа Форестье продолжала молча курить и все улыбалась загадочной улыбкой, похожей на маску любезности, за которой таится ирония.
Жил он теперь на Константинопольской; он перенес сюда свой чемодан, щетку, бритву и мыло, — в этом и заключался весь его переезд. Каждые два-три дня, пока он еще лежал в постели, к нему забегала г-жа де Марель; не успев согреться, она быстро раздевалась, чтобы сейчас же юркнуть к нему под одеяло, и долго еще не могла унять дрожи.
— А то, что кто-то уже просил вашей руки.
Форестье, не прерывая размеренных взмахов руки, взглянул на него.
После завтрака они вернулись в гостиную и снова сели рядом на диване.
Но вдруг бесшумно отворилась дверь, и какой-то высокий господин вошел без доклада.