Гнев ее рос по мере того, как прояснялось сознание, по мере того как все новые и новые поводы для упреков приходили ей в голову.
Она встала. Дюруа понял, что она хочет уйти, не сказав ему ни слова, не бросив ни единого упрека, но и не простив его. Он был обижен, оскорблен этим до глубины души. Пытаясь удержать ее, он обхватил ее полные ноги и почувствовал сквозь материю, как они напряглись, ощутил их сопротивление.
Он некоторое время колебался, но в конце концов у него не хватило духу отказать ей.
— Мороженого! — подхватило пятьдесят голосов.
Он злобно сверкнул глазами. Клотильда была удивлена и обижена.
— Только не сегодня, — сказал он. — У меня болит голова, а от этого мне становится хуже.