Она остановилась, чтобы зажечь потухшую папиросу и тихий скрип гусиного пера тотчас же прекратился.
Она дико закричала и упала навзничь. Свеча перевернулась и потухла.
— Как же это я не раскусила тебя с самого начала? Да нет, я никогда не думала, что ты такая сволочь.
— Послушайте, дорогая крошка, — начал он своим медоточивым голосом, — вы считаете меня своим другом?
Он опять промолчал. Тогда она, решив во что бы то ни стало заставить его узнать себя и поклониться, в ожидании благоприятного момента начала расхаживать позади ложи.
Они смотрели друг на друга смеющимися, блестящими, влюбленными глазами.