Жорж с трудом выносил его; в его присутствии он дрожал от злости, как собака, которая и хочет укусить, да не смеет. Зато с Мадленой он часто бывал резок и груб, но она только пожимала плечами и относилась к нему, как к невоспитанному ребенку. И все же ее удивляло то, что он всегда в дурном настроении.
— Нет, не очень, — умышленно растягивая слова, ответила г-жа Дю Руа.
Наконец на толстом слое мелких головок спаржи подали сочные, воздушные бараньи котлеты.
Затем спрыгивал на пол, снова улыбался, кланялся рукоплескавшему партеру и, играя упругими икрами, отходил к кулисам.
— Правда. Честное слово. Это наш дом — и больше ничей.
А он в это время думал: «Я еще успею поговорить с ней об этом. Надо только найти повод».