— Он враг человечества! — кричал другой. — Позвольте мне говорить… Господа, вы меня давите…
— Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, — продолжал он, — я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, — говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. — Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! — повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.
— Но я думаю, — сказала вдруг соскучившаяся Элен с своей обворожительной улыбкой, — что я, вступив в истинную религию, не могу быть связана тем, что наложила на меня ложная религия.
Он не только в рассуждениях своих не упрекал себя в сделанном им поступке, но находил причины самодовольства в том, что он так удачно умел воспользоваться этим a propos [удобным случаем] — наказать преступника и вместе с тем успокоить толпу.
— Peut-etre que la c?ur n'etait pas de la partie, [Может быть, сердце не вполне участвовало, ] — сказала Анна Павловна.
— Марьи Генриховны платье не запачкать, — отвечали голоса.