Я инстинктивно поднял щит; у меня возникло чувство, что кто-то меня преследует.
Сосна была по-прежнему очень далеко — по меньшей мере, ярдах в ста вверх по холму.
Аннабет встрепенулась. Она перебирала бусины безотчетно.
Я притворился, что ничего не слышу. Если бы я стал говорить о матери, то расплакался бы, как ребенок.
— У этого меча долгая и трагическая история, в которую нет нужды вдаваться, — сказал Хирон. — Его называют Анаклузмос.
Тут дверь заскрипела, отворилась, и на пороге появилась высокая женщина со Среднего Востока — по крайней мере, я предположил, что она со Среднего Востока, поскольку на ней был длинный черный халат, скрывавший все, кроме рук, а голову целиком закрывала вуаль. Из-под черной кисеи блестели только глаза. Смуглые, кофейного оттенка руки выглядели старыми, но были ухоженными и наманикюренными, поэтому я представил себе, что вижу бабушку, сохранившую следы былой красоты.