До меня донесся глубокий, удовлетворенный вздох. Я ждал, что Гроувер скажет что-нибудь, но он только тяжело дышал. Когда сопение перешло в храп, я понял, что сатир уснул.
Аннабет и Гроувер, смеясь, вышли из-за угла, но замолчали, увидев мое лицо. Аннабет перестала улыбаться.
— Нет! — запротестовал он. — Постойте! Я же просто показываю!
Все три его головы склонились набок. Шесть ноздрей усиленно втягивали воздух.
— Знаю, Перси. — Сатир выдул несколько тихих печальных нот. — Но ты уверен, что это единственная причина?
— У богов свои причины, Перси. Плохо знать слишком много о своем будущем.