— Ну, ещё сверху что-то лохматое было. Кажется, вязаное. Да? Тоже очень смешно.
— Можно, — хмуро буркнула Любаша. — И даже нужно. И даже — срочно. И так вонь, как в вытрезвителе. А эти козлы наверняка опять столько же наволокут. Каждый день волокут, я выливать замучилась.
Я тоже стал пробираться мимо стола, среди толпящихся и суетящихся гостей, вроде бы для того, чтобы рассадить, наконец, их всех по местам. У меня был план: я специально оставил два стула в кухне, когда все рассядутся, я принесу эти стулья, поставлю рядом, и мы с ней сядем на них.
И целый час до ухода Славки они не отвлекались на глупые глупости.
В общем, я почти до вечера шарахался по посёлку, искал её, и никак не находил. Даже подумал: может, она потихоньку уехала? Вернулся в дом, чтобы посмотреть, на месте её платье или нет. И увидел, что она сидит на траве под старой грушей, смотрит перед собой так, как иногда дети смотрят в окно троллейбуса, познаёт мир и скучает. А Володя сидит напротив и опять рисует её портрет. У Володи было такое лицо, как будто ему больно. Наверное, портрет опять получался не очень-то похожим. Мне даже жалко его стало.
Я так и сделал. Только, уехав и устроившись, свой телефон я смог сообщить Марку не сразу. У меня ещё довольно долго не было своего телефона.