– Да. – Эдди показалось, что ему почти нечем дышать. Он понимал (по крайней мере, в доступном заядлому кинозрителю объеме), о какого рода вещах говорит стрелок, но на объяснения ему не хватало воздуха. Пока не хватало. Словно Роланд пнул его так, что дух вон.
Этим сейчас и занималась Детта: использовала его в качестве горшочка с медом.
– Совершенно неубедительная, – отозвался Эдди. – Нет, спасибочки, я думаю, что подходить ближе, чем сейчас, не буду. Какой же урок я, по идее, должен извлечь из всего этого, Роланд?
Теперь Джек Морт знал, что стрелок здесь. Будь на его месте кто-нибудь другой – некий Эдди Дийн, например, или одна особа по имени Одетта Уокер – Роланд вступил бы с ним в переговоры, пусть даже только для того, чтобы смягчить панику и замешательство, естественные в ситуации, когда обнаруживаешь, что твое «я» грубо выпихивают на пассажирское сиденье тела, которым всю жизнь управлял твой интеллект.
Этот человек до боли напоминал ему Катберта.
– Не знаю, – сказал человек с револьвером. – Сколько сможешь положить в суму. В большую суму. – Тут он безо всякого предупреждения круто повернулся на каблуках, и зажатый в кулаке револьвер снова рявкнул. Зычно взревел какой-то мужчина. Стекло витрины разлетелось, осыпавшись на тротуар и мостовую сверкающим водопадом осколков разной формы. Нескольких прохожих порезало, но серьезно никто не пострадал. В аптеке Каца кричали женщины (да и мужчины не очень-то отставали). Хрипло заревела сигнализация. Покупатели в панике ринулись к дверям, за порог. Человек с револьвером опять повернулся к Кацу; выражение его лица совершенно не изменилось – это было выражение пугающего (но не безграничного) терпения, читавшееся в чертах незваного гостя с самого начала. – Делай, что сказано, да побыстрее. Мне некогда.