Ладонь была тускло-багрового цвета. Дурной признак.
– Семнадцать пятьдесят, – ответил продавец. – Но, мистер…
Эхо его слов, отражаясь от кирпича и бетона, постепенно замерло. Один-единственный ребенок, кожа которого казалась особенно черной на фоне белых баскетбольных трусов и высоких кроссовок, стоял на детской площадке по другую сторону улицы и смотрел на них, локтем неплотно прижимая к боку баскетбольный мяч.
– Теперь вот что. Где тут ближайший… – Пауза. – Ближайшая аптека?
– Да, – отозвался Эдди и вдруг, безо всякой на то причины, его глаза наполнились слезами. Где же он был всю свою окаянную жизнь? Где он был, с кем, что делал и почему вдруг почувствовал себя таким грязным, таким донельзя обгаженным?
– Я знаю. – Стрелок улыбнулся – редкое явление, осветившее его лицо, как мгновенный проблеск солнца в унылый пасмурный день. – Поэтому я с тобой играю только честно, Эдди. Она там. Я ее увидел час назад. Сначала я подумал, что это мираж или просто мерещится, потому что мне очень хочется ее увидеть, но она там, по самому настоящему.