Во всем квартале не осталось ни единой машины; они разогнали и такси, и рейсовые автобусы.
В первую секунду он не понял, потом до него дошло.
– Поверни так, чтобы я мог видеть начертанные там слова, – велел стрелок.
«Смотри, Роланд, не клади свое сердце возле его руки, это было бы ошибкой, – проговорил голос из более дальних глубин его сознания (это был не нервный, хихикающий, стервозный голос человека в черном, и не грубый, хриплый голос Корта; Роланду показалось, что это – голос его отца). – Ты ведь знаешь: то, что он сделал для тебя, он сделал потому, что это нужно для него самого, так же, как ты знаешь, что эти люди – пусть они и Инквизиторы – отчасти или даже полностью правы насчет него. Он слабый сосуд, и причина, по которой они его забрали, не была ни лживой, ни низкой. Не спорю, в нем есть сталь. Но в нем есть и слабость. Он как Хэкс, повар. Хэкс подсыпал яд неохотно… но от этого вопли умирающих, когда у них лопались кишки, не становились тише. И есть еще одна причина остерегаться…»
– Ты чего хочешь: заработать или на хер прогуляться? – холодным мертвым голосом поинтересовался Роланд.
Стрелок не хотел другого: чтобы Владычица видела Владычицу.